N re: Stream n-re music | Listen to songs, albums, playlists for free on SoundCloud

Что такое NRE? | Juniper Networks

Что такое NRE?

Инженер по надежности сети (NRE) — это роль в сфере ИТ-операций, которая использует инженерный подход к измерению и автоматизации надежности сети для приведения ее в соответствие с целями уровня обслуживания, соглашениями и целями ИТ-организации и бизнеса. Деятельность NRE — это проектирование надежности сети.

Что делает инженер по надежности сети?

Распространение технологии автоматизации сетей открыло новые перспективы для сетевых операторов, однако акцент на использовании инструментов в основном привел к возрастанию количества автоматизированных рабочих процессов в сетях. Взгляд NRE на проектирование совершенно противоположен традиционному подходу. Эта должность сочетает в себе задачи инженера ПО (создание, тестирование, развертывание и эксплуатацию) с задачами инженера по надежности объекта (SRE) (реализация DevOps). NRE-инженеры реализуют принципы и методы поведения DevNetOps для создания сетевого конвейера.

Хотя некоторые из рабочих задач NRE связаны с операционной деятельностью, например выполнение обновлений, проверки, запросы о внесении изменений и устранение инцидентов, их главное внимание уделяется следующему.

• Создание и развертывание сети на конвейере DevNetOps
• Автоматизация обработки динамики сети
• Интеграция систем
• Автоматизация рабочих процессов
• Устранение необходимости тяжелого труда
• Автоматизация процесса устранения неполадок с помощью упреждающего тестирования
• Обеспечение надежности проектирования с помощью автоматизированного реагирования
• Согласование величины ошибок и задач уровня обслуживания

Действия при проектировании надежности сети

Преимущества проектирования надежности сети

Надежность — это главная ценность данного вида проектирования. Несмотря на то что скорость развития технологий и бизнеса являются важными экономическими факторами, они бесполезны, если отсутствует надежная основа. В принципах DevNetOps ценятся эволюция и скорость, достигаемые посредством небольших планомерных изменений, а темпы улучшения и адаптивность эволюционной архитектуры обычно являются сопутствующими достижениями.

NRE получают полное представление о том, как работа сети замедляется и останавливается под нагрузкой, что обеспечивает возможность автоматизации и документирования ответных мер на возникающие инциденты. Это стимулирует упреждающий подход к предотвращению сбоев в производстве.

Что касается индивидуальных черт, NRE в меньшей степени подвержены тревожности при развертывании и демонстрируют более высокий уровень удовлетворенности рабочим процессом.

В целом, NRE обеспечивают простоту эксплуатации и управления. При эксплуатации сетей нужно контролировать, защищать и проверять множество переменных, что является очень трудной задачей. NRE решают такие задачи с помощью хорошо упорядоченного источника истины и автоматического реагирования, что позволяет создать автономную сеть.

Какова взаимосвязь NRE, SDN и NFV?

Проектирование надежности сети можно в равной степени использовать в сетевых аппаратных и программных системах. При использовании проектирования надежности сети исключительно для программно-определяемых сетей (SDN) (либо виртуализации сетевых функций (NFV), либо SDN в облаке) проще выполнять моделирование и тестирование, так как аппаратные или виртуальные лаборатории не требуются. Также NRE проще реализовать управление аппаратным обеспечением с помощью программно-определяемых сетей, так как системы SDN автоматизируют и абстрагируют управление всей сетевой архитектурой и ее конфигурацию в определенном домене. Таким образом, это избавляет NRE от выполнения ненужных действий в существующих системах SDN.

Поскольку нет систем, свободных от ошибок, то работа NRE никогда не заканчивается. Как и в случае с SRE и DevOps, в культуре NRE и DevNetOps ценятся допустимость совершения ошибок с последующим быстрым их исправлением и извлечением соответствующих уроков из них. Непрерывное совершенствование, или кайдзен (что в японском языке означает «изменение к лучшему»), — это способность не соблюдать баланс, а восстанавливать его. А без совершения ошибок восстановиться невозможно^{. 1}Согласно исследованию, проведенному во многих сферах деятельности, такой подход позволяет получить более эффективные результаты. Таким образом, работа NRE направлена на развитие, а не совершенство. Попеременно выполняя задачи по проектированию и эксплуатации, NRE получают обширные знания о сбоях, извлекают уроки из ошибок и постоянно совершенствуют инструменты и автоматизированные процессы.

IN RE

Заглянул на работу к своему коллеге. На рабочем столе, поверх распечаток, фотографий, визиток, флешек, сломанных ручек и смятых сигаретных пачек валялась потрепанная книжица. “Руководство по 7,62-мм пулеметам Калашникова ПК, ПКМ, ПКС, ПКМС, ПКБ, ПКМБ и ПКТ”. Торчавшая из засаленного букинистического издания закладка (глянцевый календарик с улыбчивой девушкой в пестром веночке) резко диссонировала с мрачным названием чтива. Полюбопытствовал, раскрыл – “Часть вторая. Приемы и правила стрельбы из пулемета”. “Освежаю память, – флегматично пояснил приятель, – я, как-никак, бывший пулеметчик…” Он произнес это без смущения, пафоса или вызова. Спокойно и буднично. Как человек, который просто решил восстановить знания, могущие оказаться полезными в самое ближайшее время.

Кожа, в которой
мы учимся жить

Днем раньше, заскочив к знакомым попить кофе, увидел на диване характерный набор предметов. Ксерокопии документов, аккуратно упакованные в водонепроницаемую пленку, консервы, свечи, два фонарика, горки зажигалок и пальчиковых батареек, зарядные устройства для мобильных, металлическая кружка, аптечка… Я невольно поймал себя на мысли, что подобное специфическое ассорти не вызвало у меня никаких эмоций. Как если бы смотрел на плед или плюшевого мишку. “Тре­вожный” рюкзак?” – риторически спросил я. “Ну…”, – кивнул с улыбкой хозяин, потирая выколотую на запястье татуировку “In Re”. “Новости есть?” – поинтересовалась хозяйка. Она не уточнила какие, не было нужды. В ее голосе не угадывалось робкой надежды, отчаянного страха, истеричной паники. Слушая меня, она молча укладывала в аптечку викасол, пантенол, кетанов, бинты. Спокойно и буднично. Так же спокойно и буднично ее супруг после работы, как на работу, ходил на баррикады. Без балаклавы и биты, но в купленном втридорога бронике и мотоциклетном шлеме.

“Ты веришь, что это происходит с нами и сейчас? Ты веришь в то, что завтра…” Эти проклятые вопросы слышал десятки раз. Каждый день, от одних и тех же людей. Но с недавних пор мне перестали их задавать. Осознание происходящего остудило кипевшие от переизбытка информации и передозировки эмоций мозги. Пришло холодное понимание. В стране с каждым днем растет количество людей, готовящихся к войне. Спо­койно и буднично. Без кликушеских завываний и шароварного патриотизма. Их много. Насколько много? Ду­маю, уже достаточно, чтобы заразить уверенностью неуверенных в себе. Одного истерика часто оказывается достаточно, чтобы посеять панику у десятков. Тысячи обретших хладнокровие служат прочной скрепой для миллионов ищущих точку опоры.

Революционной зимой убежденных и отважных оказалось достаточно, чтобы сломать хребет власти, прикрывавшей свой страх неуверенными в своей правоте автоматчиками. Свою первую войну страна выиграла у государства, когда осознала, что сила оправдана в борьбе с кровожадным всесилием. Первая кровь на Гру­шевс­кого укрепила эту уверенность. Кровь вымыла из тысяч сердец мещанский ужас, возникавший при виде бутылок с “коктейлем Молотова”. Кровь очистила в глазах тысяч “схидняков” лозунг “Слава Украине! Героям слава!”, наполнив его новым смыслом. Сделав его своеобразным древком для сине-желтого стяга, который из ритуального государственного флага превратился в настоящее национальное знамя для многих жителей Донецка, Харь­кова и Одессы. Преврати­лось в единственно доступное оружие для блокадников-военных в Бельбеке.

Кровь превратила в граждан тихих обывателей, не знакомых с цитатником Мао (давно подметившим что революция – не завтрак на траве, не живопись и не работа белошвеек). Кровь вынудила променять диваны на баррикады, а пульты от телевизоров на булыжники тех, кто не читал Декларацию прав человека, где говорится о восстании, как о последнем средстве борьбы против тирании и угнетения. Кровь жертв борьбы с произволом, оказалась, как ни странно, эффективным кровоостанавливающим. Лучшим средством борьбы с кровожадностью влас­тей, готовых утопить протест в крови.

Режим Януковича был обречен после первых смертей. Смерти не испугали, как ожидалось, а мобилизовали. Эска­лация насилия лишь увеличивала силу сопротивления. В учебниках пишут, что силовое давление власти – прямое следствие снижения уровня леги­тим­ности. Свою легитимность будущий беглец утратил тогда, когда погибли Жизневский и Нигоян. А не когда подмахнул подметное письмо (а, по сути, приговор себе не только как политику, но и как человеку, заслуживающему хотя бы снисхождения) то ли на борту десантного корабля, то ли в Барвихе, то ли в Ростове…

В ночь с 18-го на 19-е февраля, когда силовики подпирали последние баррикады, видел, как вверх по Михайловской убегали десятки ряженных в разномастный камуфляж “героев”. А навстречу им шли сотни безоружных разного возраста. Шли, чтобы неприкрытой грудью, деревянными щитами и горящими покрышками остановить рвущихся к пылающему Дому Профсоюзов бойцов ВВ и “Беркута”. Шли спокойно и буднично. На возможную смерть. Как на работу. Мой приятель был одним из них.

“In Re” – выколото у него на руке. “Латынь, – пояснил он. Переводится либо как “по делу”, либо как “в реальности”. В книжке высмотрел. Девиз како­го-то рыцаря. Не знаю, какой смысл он в него вкладывал. А мне эта татуировка постоянно напоминает о необходимости трезво смотреть на вещи. Когда смерти стали реальностью, я убедился, что коктейль Моло­това применяется по делу”.

Февральская победа подтвердила подобную правоту. Укрепила привычку полагаться на себя, умножила уверенность в собственных силах. Шагре­невая кожа надежды у многих за эти месяцы обросла броней уверенности в собственной правоте. Бронежилет потихоньку становится кожей, в которой мы учимся жить.

Страна живет ожиданием войны. Ее приход становится реальностью. Ее не хотят, и к ней готовятся. Тысячи. Спокой­но и буднично. Игнорируя беспомощных правителей.

“Наши долго запрягают, но метко стреляют”, – шутил о земляках один из моих бывших отцов-командиров, уроженец Днепропетровщины. Слышал, он потом погиб в Чечне. За Родину?

Снайперы, стрелки
и стрелочники

Чем больше узнаю политиков, тем большим уважением проникаюсь к избирателям. Не то чтобы Евромайдан сильно изменил людей. У них просто появилась возможность вспомнить, что они – люди. Напом­нить другим, что они – люди. Мы научились замечать людей. Видеть в них людей. Многие открылись с неожиданной стороны. Нашли себя. В борьбе, в спасении, в сострадании. Изо­би­лие конспирологических версий не отменяет главного: люди ломали искусные планы изощ­ренных технологов. Гипотети­ческие герои оказывались предателями, потенциальные жертвы превращались в мстителей, кажущиеся овцами обнажали клыки.

Многие из нас уже убили в себе рабов. Навсегда. Сейчас у многих происходит мучительный процесс отмирания комп­лекса младшего брата. Подписи сотен известных российских деятелей культуры в поддержку агрессии сделали для этого больше, чем следы колес БТРов, на которых в Крым въехали тысячи “неизвестных” вояк.

Яну­кович пробудил в нас достоинство. Путин пробуждает патриотизм. Вопреки их первоначальным планам. Реали­зация которых упростила понимание вещей. Оголтелые “анти­фашис­ты” показали всем лицо истинного фашизма. Насельник Крем­ля, пытавшийся со своими “зелеными человечками” выставить весь мир идиотами, выглядит идиотом в глаза всего мира. Потакая сепаратизму, он рискует выпустить джина из бутылки с зажигательной смесью. Но это его проблемы. У нас – свои. Решать их нам. И решим. Вопрос во времени и в цене. Потому что ответственные за принятие решения время не ценят и цены себе не сложат.

Когда Майдан из Сечи прев­ратился в музей, из кухонных щелей вылезли пересидевшие стрельбу мародеры. Банальные гопники выдают себя за “робин гудов”. Тыловые крысы – за героев. А настоящие герои продолжают войну. За раненых, за плененных бандитами. За страну. Майдан обеспечил санацию, но стал лишь прологом к катарсису.

Вместо очищения мы получили пока косметическую зачистку, вместо обещанной люст­рации – отлов “стрелочников”. Поджигатели в безопасности. Вы считаете, что компетентные органы не знают, где находится Андрей Клюев? Вы не знаете, почему Сергей Клюев – собст­венник Межигорья – ходит по залу Рады и сколачивает себе депутатскую группу? Вы верите, что клоун Клинчаев – истинный организатор погромов в Луганске? Вы уверены, что настоящих вдохновителей ищут? Кто опаснее – перепуганный Добкин или неприкасаемый Медведчук? Который никуда не сбежал, и, по утверждениям одних источников, встречается с и.о. президента, по утверждениям других, фактически ведет с Путиным переговоры от имени Украины.

Сейчас модно цитировать Черчилля. Его фраза “Если страна, выбирая между войной и позором, выбирает позор, она получает и войну, и позор” стала классическим мемом. Но есть еще два актуальных афоризма. “Война – это, в основном, перечень ошибок и просчетов”. “Ответственность – это та цена, которую мы платим за власть”.

У каждого, кто часто бывал на Майдане, есть свой день, когда было действительно страшно. Утром 20-го февраля физически ощутил смысл выражения “похолодело внутри”. Еще месяца не минуло с той поры, а, кажется, что это было в прошлой жизни. Помню страх в глазах оппозиционных политиков стоявших за сценой пос­ле поступившей информации, что штурм начнется с минуты на минуту. Помню сменившее этот страх облегчение, когда они услышали, что принято решение о начале пленарного заседания. Возможно, кто-то искренне верил, что именно в зале будет найдено решение, позволяющее избежать бойни. Но в глазах очень многих отчетливо читалось всепожирающее желание побыстрее убраться с усеянного трупами места, способного превратиться в братскую могилу. Вправе ли я их осуждать? За это, наверное, нет. От человека трудно требовать подвига. За то, что было потом – да. Вопреки расхожим фразам о мобилизации перед лицом общего врага, о моратории на критику “своих” et cetera.

Потому что помню холодные глаза тех, кто остался на Майдане, когда политики “уш­ли в зал”. Еще работали снайперы, медики без устали носили раненых, священники отпевали усопших, а защитники готовились к последнему бою. Спокойно и буднично. И холод из сердца медленно ушел в голову. Пришло отрезвляющее понимание. Что власть уже проиграла (одним из первых это осознал Янукович, начавший “паковаться” еще до подписания договора 21 февраля). Что “договорка” между формализованной оппозицией и формальной властью уже ничего не изменит. Что присвоившие себе лавры победителей будут иг­рать судьбами народа и проиг­рывать страну.

Я очень хотел ошибиться. Среди тех, кто пришел нынче во власть, есть немало людей, в чьей порядочности не сомневаюсь, к кому испытываю уважение и даже человеческую симпатию. И мне именно по-чело­вечески больно, что некоторые из них дают себя использовать. Что они “ушли в зал”, а не “ос­тались на Майдане”, где принесли бы гораздо большую пользу. Время требовало решительных действий и энергичных людей, профессионалов и командиров. А не традиционных квот, “терок”, интриг, разменов и подачек, не экспериментов и причитаний.

Люди семимильными шагами преодолевают тяжкий путь от населения к народу. Эво­люция политиков проходит, увы, куда медленнее.

По Черчиллю – промахи и ошибки политиков стали причиной маленькой, но кровавой зимней войны в центре столицы. “Демонстрация оппози­цией силы заставит власть испугаться.” “Демонстрация оппози­цией готовности ответить может уберечь власть от желания стрелять.” “Политика контролируемого давления, расчетливого принуждения к миру лучше политики умиротворения и пораженческого выжидания.” “Применение силы неизбежно, но лучше быть к этому готовым, чем судорожно реагировать на провокацию противника или отчаянный порыв “своих” смельчаков-одиночек.” Это – аргументы, которые трезвомыслящие люди приводили зимой “лидерам сцены” и до 19 января, и до 18 февраля. Контр­ар­гументы “вож­дей” известны. “В стране отсутствует революционная ситуация”. “Мы не готовы к войне”. “Мы не можем брать на себя ответственность за возможные жертвы”. “У нас на руках висит Запад, который твердит – только избегайте кровопролития”.

Но ведь Запад включился только тогда, когда взорвались регионы, а раненые и убитые из ЧП превратились в статистику. И сейчас Запад включился лишь после того, как Крым оказался отторгнутым де-факто. Прак­тически без надежды на скорое и безболезненное возвращение. После событий на Грушевского дальнейшие жертвы были неизбежны – стало понятно, что у власти нет обратной дороги. Но ведь могло быть меньше. Если бы улица чувствовала реальную поддержку лидеров оппозиции. Но ни у кого из них не было на руке татуировки “In Re”.

Я могу только догадываться, где именно сидели снайперы, и кто мог отдавать им приказы. Но я убежден, что убийст­ва были предопределены. У системы не было другого способа попытаться остановить такой протест. И в построении этой системы отчасти повинны и те, кто пришел на смену сбежавшей власти. Снайперы, убивающие надежды на обновление, сидят едва ли не в каждом из тех “больших”, кто кокетливо называет себя “камикадзе”, но надеется, что пришел надолго.

Мутные кадровые назначения по-прежнему не вышли из моды. Исполнители, организаторы и заказчики убийств безболезненно покидали Киев – кто по недосмотру, кто – будем называть вещи своими именами – на коммерческой основе. Силовики, оружие, улица, проблемные регионы не были взяты под контроль – не до того, делили портфели и потоки. Можно было локализовать крымскую проблему в самом зародыше – была возможность и готовность. Были люди, которые ждали команды – так и не дождались. Пока Киев думал, полуостров оккупировали. До сих пор ждут этой команды военные в АРК, наша гордость и наша боль. Нам уже есть за что гордиться страной, но по-преж­нему стыдно за государство. О том, что четких приказов и вводных нет, во всеуслышанье заявил истинный герой Юлий Мамчур. Не провоцировать? Мудро. То же самое ранее твердили вожди безоружным бойцам самообороны Майдана. Сейчас – военным, значительная часть которых теперь де-факто разоружена. “Совмест­ный контроль над оружием”? Когда один – с автоматом и РПГ, а другой – со знаменем и чувством долга?

Запад давит? Так ведь это не их земля. Это не США, не Германия, не Россия. Это наша земля. В июне 41-го Москва все еще призывала пограничников не поддаваться на провокации, когда немцы уже вошли в Брестскую крепость. Не говорю уже о том, что Запад (медленно, но неотвратимо осознающий какого монстра он “умиротворял” все эти годы) готов помочь защититься тому, кто готов защищаться.

Мы готовы? Я не о людях, о государстве. Наглухо закрыть границу, залить топливо в баки, немедленно решить (любой ценой) материально-технические проблемы, отозвать контингенты из-за границы, перебросить ЗРК и самолеты из западных областей на Восток и в Центр, поставить на боевое дежурство ракеты, загрузить оборонные заводы и привести всю наличную технику в порядок, оперативно доукомплектовать до штата военного времени наиболее боеспособные части, поставить четкие задачи разведке, немедленно задействовать всех толковых бывших военных, способных и готовых помочь, в конце концов, назначить командующего сухопутными войсками – что из этого было сделано? По нашим сведениям, почти ничего. Как это назвать – близорукостью, неумелостью, малодушием, непрофессионализмом, глупостью? Какая разница. К неизбежному следует готовиться.

Майдан победил уже 20-го февраля. Но политики этого не поняли, и 21-го побежали за мировой к Януковичу. Они побоялись выбрать войну (которая уже шла) и выбрали позор. Свою пятиминутку позора они получили 22-го на Майдане. Пошел урок впрок? Не уверен. Они снова ищут худой мир, позорно отворачиваясь от мужест­венных военных, гордых татар и вольнолюбивых украинцев Крыма. Они снова ищут “договорку”, теперь уже с Путиным. Обойдутся ли они в этом случае пятью минутами позора? Не знаю. Все равно. За державу обидно.

Не можем воевать? Стыдно падать до выстрела. Чтобы осилить дорогу, нужно идти. Чтобы выиграть – купить лотерейный билет. Чтобы приготовить яичницу – иметь яйца. Особенно, если готовить нужно на оружейном масле.

Я не военный? Нет, но чтобы сделать все то, о чем сказано, достаточно просто иметь голову на плечах и политическую волю. А вот как именно это сделать – уже вопрос к специалистам, многие из которых отчего-то не востребованы. Лью воду на мельницу врага, выдаю военные тайны? Смешно. Боюсь, что российский Генштаб осведомлен о наших секретах лучше, чем украинский главковерх. Да что там секреты. Возьмем то, что известно из открытых источников. Наша оборонка продолжала поставлять военную продукцию России, стране, с которой мы де-факто уже в состоянии войны. В Секретариате Кабмина на фоне фактической мобилизации ликвидировали управление оборонно-мобилизационной работы. А Минфин выступил с инициативой (в целях экономии средств, я понимаю), лишить льгот военных! Сейчас! Как это назвать? Придумайте сами.

Преддверие войны – не время для критики? Преддверие войны – самое время для погружения в реальность. Многие, прошедшие Майдан, уже живут в режиме “In Re”, ощущая действительность и готовя себя к будущим делам, не надеясь на политиков. Необходимо, чтобы этих людей стало больше. Случится худшее – будет армия вольных стрелков. А могло бы быть хорошо организованное войско. Но пусть хоть так. Все равно победим. Вопрос во времени и в цене.

Майдана нет? Майдан не тот? Баррикады – декорации? На смену организованной Са­мообороне пришла неуправляемая махновщина? Не те лица, не те люди? Лицо Майдана менялось в зависимости от ситуации. Лицо страны, не дай Бог что, будет другим. Сопротив­ление будут олицетворять люди, которых призовет время. Как это было, когда в горячую пору майдановской “жести” из ниоткуда брались талантливые командиры, бесстрашные бойцы, самоотверженные врачи, искусные строители баррикад, добровольные поставщики провианта и дров, просто мужественные люди, самостоятельно и точно находившее свое место в непривычной системе координат. Никем из “вождей” не назначенные. Уполномоченные совестью и долгом.

Related video

Они будут реалистами. А потому сделают то, что вождям отчего-то кажется невозможным. Сделают спокойно и буднично.

New York Times – Breaking News, US News, World News and Videos

Пропустить контент

Продолжить чтение основной истории

• World
• US
• Politic
• Наука
• Здоровье
• Спорт
• Искусство
• Книги
• Стиль
• Еда
• Путешествия
• Журнал
• 8
• 8
• 0010 Cooking
• The Athletic
• Wirecutter
• Games

• World
• U. S.
• Politics
• N.Y.
• Business
• Opinion
• Science
• Health
• Sports
• Arts
• Books
• Style
• Еда
• Путешествия
• Журнал
• Недвижимость
• Кулинария
• Спорт
• Wirecutter
• Игры

The New York Times

На случай, если вы пропустили

Реклама

Продолжить чтение основной статьи

Другие новости

Реклама

Продолжить чтение основной статьи 90 90 90 Культура и стиль жизни

The AthleticПодробное спортивное освещение ваших любимых команд и лиг.

Почему Аарон Джадж отказался от 400 миллионов долларов, чтобы остаться янки

Падре предложили Джаджу контракт на звукозапись. Но он отказался от него после изменившего его карьеру разговора в 3 часа ночи с владельцем «Янкиз» Хэлом Стейнбреннером.

Патрик Юинг выбыл. Кто заменит его на посту тренера Джорджтауна?

Рик Питино и другие кандидаты, которые могут возродить когда-то гордый баскетбольный центр колледжа.

Кармен Мандато/Getty Images

Проект Лионеля Месси потерпел неудачу в Париже. Никто не заботится.

С момента его прихода в «Пари Сен-Жермен» клуб пошел на попятную, пишет наш обозреватель.

Бывшая девушка Тайгера Вудса пытается аннулировать соглашение о неразглашении

Почему квотербек Ламар Джексон и команда 49ers могут быть великолепны вместе

Что происходит после того, как спортсмена меняют? Внутри «Вихря» логистики.

Реклама

Продолжить чтение основной истории

New York Times GamesЕжедневные словесные и визуальные игры, а также многое другое.

Реклама

Продолжить чтение основной истории

Раскройте потенциал каждого писателя | NoRedInk

Заинтересуйте своих учеников. Повышайте их навыки. Проведите их через процесс написания.

Зарегистрируйтесь бесплатно!

Заинтересованы в NoRedInk Premium?

Учебная программа по письму и грамматике, разработанная для современных классов

NoRedInk упрощает процесс воспитания сильных писателей и критически мыслящих людей. Наш бесплатный онлайн-учебный план по письму способствует эффективному обучению, помогая учителям вовлекать учащихся с помощью моделирования, создания строительных лесов, практики и обратной связи.

Что педагоги думают о NoRedInk?

Письменные упражнения, способствующие развитию мастерства

NoRedInk полностью изменил мой способ преподавания грамматики и письма в классе. Студенты начинают каждое понятие на своем уровне и учатся в своем темпе, и благодаря такому способу преподавания мои студенты не только изучают грамматику, но и овладевают ею.

Джо Роде, учитель средней школы Северного Далласа

Комплексная учебная платформа

Упражнения для развития навыков позволяют учащимся реструктурировать предложения, редактировать и размечать текст, обрабатывать отрывки из нескольких абзацев и многое другое.

Ознакомьтесь с нашей учебной программой

Поднимите письменность учащихся на новый уровень с помощью NoRedInk Premium

Premium предоставляет школам полный доступ к учебной программе NoRedInk по письму и инструментам пошагового составления текстов.

Более разнообразный контент

Более 1000 практических упражнений, сотни текстов, подсказок и уроков, а также практические упражнения для 10+ жанров письма.